«…В августе месяце 1942 года, когда немецкая банда подходила под Сталинград, наше соединение получило приказ выйти на защиту Сталинграда. Я со своей ротой вступил в бой с марша, где и получил первое боевое крещение. Здесь моему подразделению пришлось потерпеть неудачу, и я остался на одной высоте с 7-ю бойцами и находился от немцев на расстоянии 30-100 метров. Но, несмотря на трудные условия, нам пришлось удерживать высоту в течение 5-ти суток. В эти тяжёлые дни мы не имели возможности ни есть, ни пить, но, несмотря на всякие лишения, мы всё же удержали высоту. Немцев мы уничтожили более 200 человек. В тот момент я был в звании старшего лейтенанта. Здесь мы пережили не мало. После этой битвы я с командой был переброшен на подкрепление соседа на другой участок. 30-го сентября 1942 года командир полка вызвал меня и приказал мне принять батальон. После принятия батальона мне предстояла большая битва – уничтожать отборные гитлеровские войска под Волгой (местечко Ерзовка). После этих неравных боёв немцы оставили на поле боя более 1000 своих солдат и офицеров. После всего этого наше соединение было переброшено на Донской фронт в 24-ю Армию для прорыва немецкой обороны под хутором Верхнее-Гнилое и Нижне-Гнилое. Я со своим батальоном первым ворвался в немецкие траншеи, где начали беспощадно уничтожать немцев. Из них 2-е немцев были взяты в плен для того, чтобы узнать какова их сила. После этого прорыва я был впервые удостоен Правительственной награды – Ордена «Красного Знамени». Противник откатился на ранее подготовленный рубеж обороны под хутор Вертячее. Когда я вновь получил приказ по рации лично от командира дивизии тов. Джехуа во что бы то ни стало помочь соседнему соединению, которое со стороны переправлялось через реку Дон. Здесь я вышел со своим батальоном и отбил от немцев удерживаемую ими вторую переправу. Бой шёл в течение 4-х часов, и в результате переправа была в наших руках. Противник оставил много жертв. Я со своим батальоном взял 18 немцев в плен и до сотни автомашин, два склада – один с продовольствием, а второй с боеприпасами. Здесь нам пришлось, без передышки, преследовать отступающего противника. Противник закрепился на втором, ранее подготовленном рубеже – станции Карповка, Новый Рогачик, Старый Рогачик. Наше соединение получило приказ Военного Совета и я лично получил приказ от командира дивизии Джехуа во что бы ни стало взять станцию Карповка. Задача была поставлена, что если мы возьмём эту станцию, то наша дивизии будет Гвардейской, если же мы этого не выполним, то дивизия будет расформирована. Несмотря на тяжёлые и трудные условия и превосходящие силы противника, я обдуманно решил задачу, поставленную командиром дивизии тов. Джехуа, и ровно в 23 часа ночи при морозе на 30 и более градусов, когда дивизионная разведка доложила мне – тов. комбат, пройти нельзя, немецкие дзоты и отдельные точки автоматчиков бьют беспощадно. Я, недолго думая, приказал начальнику артиллерии приготовить пушки и стрелять прямой наводкой по дзотам, откуда появится огонь. И тут же я выслал свою батальонную разведку во главе с командиром роты. Разведка, мною лично посланная, получила большие успехи. Дзот, который не давал моему подразделению продвигаться вперёд, в ночное время был разбит прямой наводкой нашей артиллерийской батареей 76-ти миллиметровой пушкой. Итак, 14-го января в 23 часа до 6-ти часов утра при 40-а градусном морозе моё подразделение подошло под станцию Карповка на расстояние 500 метров. Здесь и завязался смертельный бой, но я со своим подразделением не дрогнул, и в час дня станция Карповка была в наших руках. Я со своим подразделением взял в этом неравном бою в плен немецких солдат и офицеров 360 человек и автомашин 1000, паровозов 4, вагонов 400 и складов 4, из них 2 – артиллерийский, 1 продовольственный и один с обмундированием. За выполнение этого задания командованием я был представлен к награде 2-м орденом «Красного Знамени». Кольцо Сталинградской группировки сжималось всё уже и уже. Отборные гитлеровские войска как –  «Великая Германия», «Мёртвая голова», «СС» – каждую минуту становился битым нашими красными богатырями. И в один момент мною был отдан приказ старшему сержанту сапёрного подразделения выйти и разминировать противопехотные мины. Старший сержант с двумя рядовыми сапёрами докладывает, что место минировано и пройти нельзя, разминировать нет возможности. И тогда, не долго думая, беру с собой старшего сержанта и двух сапёров и выхожу на высоту, которая разделяла нас на расстоянии 100 метров от немцев. Приказал ст. сержанту с двумя бойцами войти в балку, где находятся немцы и в этот момент три отважных советских сапёра взяли в плен 800 немецких солдат и офицеров, которых доставили в штаб дивизии. Все три отважных сапёра были удостоены правительственной награды.

    После этого наше подразделение стало ближе продвигаться к Сталинградским стенам, где ещё сильнее озверелая банда гитлеровских солдат стала хвататься за своё остывшее оружие. Но и на этот раз им ничего не удалось. Здесь они потерпели последнее своё поражение. Я и комиссар, вдвоём взяли в плен 460 немецких солдат и офицеров. На этом и закончилась наша сталинградская битва, и мы очутились в далёком тылу…»